Поющие под дождём. Калининградская версия

Я люблю дождь с детства.

Одно из моих первых воспоминаний про дождь из детского садика.

Мне было года четыре или пять. Садик номер 100. Это такой, где Дмитрия Донского. Там сейчас половину двора  отгрызли строители.

А раньше там вокруг был лес, и единственные грызуны в округе – белки.

Мы гуляли с утра всей группой и вдруг пошёл настоящий осенний ливень. И мы тут же побежали прятаться под крышу. Небо потемнело.

Все дети сгрудились на веранде в этой темноте, лица такие мокрые, глаза огромные с расширившимися зрачками.

Пар 25 одинаково огромных глаз. И все мы переглядывались. Загрохотал гром, и мы мгновенно прижались друг к другу, будто за несколько мгновений стали по-настоящему близкими людьми. Не просто погулять там вместе и покатать мяч, а стать близкими хрупкими людьми перед лицом какого-то необъяснимого природного явления. Засверкала молния. А потом вдруг раз, и как-будто вырубило звук.

Молния сверкала в полной тишине, но ничего больше не грохотало. Только этот невообразимо приятный стук дождя по осенним листьям.

А потом испуганный детский голос вдруг сказал:

– Наталья Сергеевна, а можно, пока нет грома, я сбегаю пописать?

Я сейчас не помню, кто это был. Думаю, мы вряд ли встречались после детского садика. Но мне всегда было интересно узнать, кем стал этот маленький человек, который бежал пописать под моим первым дождем и беззвучными молниями.

Когда я вырос, дождь больше не казался мне страшным. Я просто знал, что когда он начинается, то обязательно вымокнешь. Иногда это было здорово, а иногда нет.

Самое неприятное, это когда дождь, лужи, ты идёшь по тротуару, спешишь под крышу, и тут вдруг мимо пролетает машина и окатывает тебя с ног до головы. А ты ещё потом долго бежишь за ней, сотрясаешь кулаком от ярости, а твои штаны и куртка все в грязи. Ты уже больше не идёшь туда, куда шел, ты возвращаешься домой, дома переодеваешься и запиваешь горячим чаем свой испорченный день.

Я узнал, что лужа – это не повсеместное явление, когда учился в Ирландии. Была ранняя весна, каждый день проливные дожди. Но луж не было, и грязи тоже, и машин, которые тебя окатывают.

Мне там даже ни разу не удалось пробежаться за кем-нибудь в гневе и грязи.

А ведь я считал, что лужа – это неотъемлемая составляющая дождя. То есть дождь может быть без молний, но никак не может быть без капель с неба и луж. Оказалось, может.

Для этого всего лишь нужны ровные без дырок дороги, и чтобы был  правильный скат, чтобы вся дождевая вода тут же сама собой сливалась в люки. Дождь закончился, и прямо можно видеть, как дождевые реки сами собой утекают под землю. Дождь закончился, и через пять минут просто помытый мокрый асфальт.

С грязью также.

Я долго не мог понять, как это так. У нас после дождя пройдёшься по тротуару и у тебя все штанины сзади забрызганы серыми неприятными каплями. А если лето, и ты прогуливаешься в светлых штанах, то твоему дню конец. А в Берлине ничего подобного. Гуляй сколько хочешь под дождём, а потом ещё можно не снимать обувь в помещении и везде чисто. Оказалось, что всё дело в том, что у нас всю зиму на снег и лёд специальные машины сыплют песок. Чтобы никто не поскользнулся. Против гололёда это, правда, помогает. Но потом расплачиваемся мы всю весну и лето. Вся эта грязь, та, от которой просто невозможно избавиться дома, как раз из-за этого песка, вся эта неприятная весенняя слякоть, этот таящий снег вперемежку с песочной грязью. Берлинцы сказали мне так:

– А мы сыпем на дороги специальный гравий. Многоразового использования. Зимой его сыпем, а весной убираем с дорог, и снова чисто, а на следующую зиму можно снова его сыпать.

То есть, конечно, этот гравий дороже, чем песок. Но его можно использовать многократно, и в конечном итоге получается дешевле и, конечно, экология не страдает. Всей этой песочной пыли в воздухе нет. Чистая одежда, чистые легкие и чистый город.

Вот почему можно любить дождь в целом, но у нас в городе – только если очень трудной любовью.

Но это ещё не всё.

Я живу здесь всю свою жизнь. С опытом, само собой, уже потихоньку начинаешь разбираться в местном небе. Можешь выглянуть с утра и с какой-то вероятностью сказать, польёт или нет. Можешь, в конце концов, научиться верить каким-то прогнозам погоды. Но всё равно, время от времени тебя накрывает где-нибудь в центре,  без куртки, плотной  стеной такого мелкого мерзкого дождя с ветром в лицо. И ты абсолютно беззащитный пробираешься к какой-нибудь крыше, чтобы переждать и до конца осознать,  что это такое, когда мокрая одежда прилипает к телу на ветру. Беда в том, что у нас мало таких крыш, под которыми можно защититься. Конечно, можно добежать до торгового центра, но если дождь по-ноябрьски безжалостен, то добегут только твои мокрые внутренние нитки, можно скрыться в кафе, но это тоже, если повезёт. Важна сама архитектура. Наши дома построены так, будто у нас не 30 солнечных дней в году, а 160 пасмурных, а наоборот.

Впервые я оценил разницу в Амстердаме, мировой столице дождей. Я вдруг заметил, что сколько там не попадай под дождь, обязательно выйдешь сухим из воды. Вначале было трудно понять, в чём дело. Каждый день попадаешь под дождь, но ты не промокаешь, не болеешь, не кашляешь. Я спросил у знакомых амстердамцев, как это так. А они ответили  очень просто:

– Мы знаем, что у нас постоянно дождь, поэтому мы думали о дождях, когда строили наш город. Мы чуть-чуть наклоняем дома. Мы чуть-чуть удлиняем козырьки. Мы стараемся, чтобы можно было всегда находиться под крышей.

Ты вроде идешь по улице, но всегда спрятан от дождя. Мы к этому привыкли. Мы знаем свой климат, мы живем в своём городе, мы хотим, чтобы нам было удобно в нём жить.

Но это тоже ещё не всё.

Не можем же мы требовать от архитекторов, чтобы они думали о людях, а не только о квадратных метрах. Это абсурд. Поэтому есть другой способ.

Однажды нас застал страшный ливень в Восточном Берлине. Машину припарковали где-то далеко-далеко, плащей не было, мы в лёгкой одежде, наш любимый ветер в лицо...все тут же попрятались, а нам надо было спешить. Нас увидела женщина из магазина напротив, она выскочила, догнала нас, у неё на лице была такое жалостливое выражение, но вместе с тем лицо улыбалось, знаете такими  лучиками, которыми улыбаются лица добрых пятидесятилетних женщин. И она вручила нам зонт. Я попытался объяснить, что мы не сможем вернуть, мы уезжаем. А она махнула рукой, и сказала:

– Но ведь однажды вы вернётесь.

За такие вещи влюбляешься в город. У нас такого с нами ни разу в жизни не происходило. А мы живем здесь всю жизнь. Такого не было ни только с нами, но и ни с кем из моих знакомых. То есть я легко могу себе представить, что, когда ты уходишь от друзей или из магазина друзей, то тебе могут дать зонт, тебе дадут зонт, и даже забудут попросить вернуть. Но вот так, чтобы за тобой бежала по улице под дождем незнакомая женщина с добрым лицом, чтобы спасти тебя...такого я не помню.

А это ведь намного проще и дешевле, чем наклонять здания, немного удлинять козырьки...просто всему городу обзавестись бесплатными зонтиками или плащами, и давать их хотя бы туристам, если жалко давать друг другу.

Первыми в этом направлении стали что-то делать Калининград сити джаз. Огромный респект. Всё началось от страха перед дождём во время open air. Организаторы боялись, что стоит пойти дождю, и все разбегутся. И это сработало. Плащи, зонтики, и, неважно дождь или не дождь, ты останешься на концерте уже хотя бы из благодарности к тем, кто о тебе подумал. Это так просто и так неизмеримо ценно. Только представьте, что среди посетителей фестиваля был какой-нибудь иностранец. И вот ему дали бесплатный плащ. И вот полил дождь, и плащ его спас. И вот он теперь сидит у себя на острове в Греции и вот точно так же, как я сейчас о Восточном Берлине, вспоминает о нашем замечательном городе и джазовом фестивале, где думают о людях и выдают им защиту от дождя. И он рассказывает об этом каждый раз, когда ему говорят что-то нехорошее о нас. И он в ответ рассказывает хорошее. Это лучше всякой рекламы. Это теплее, чем билборд в центре Афин с изображением нашей центральной площади.

Дождь может быть волшебным! Вспомните «Поющие под дождём», вспомните свои первые романтические приключения, вспомните тёплый  летний дождь, когда хочется запрокинуть лицо к небу и ловить капли ртом.

А я вспоминаю Куршскую Косу.

Мы тогда открывали сезон. Первые числа мая. Было уже плюс 25. Мы вчетвером приехали на Дюну Эфа, добрались до смотровой площадки. Никого вокруг не было, и мы решили погулять по дюнам. Мы знаем, что это запрещено, но мы же делали так с самого рождения. Зачем вообще иметь дюны, если по ним нельзя пройтись. Я понимаю, что меня сейчас унесёт, но трудно забыть Бордо, там тоже есть дюны у самого моря, они тоже движутся, тоже меняют очертания, тоже теряют песок, но никто не запрещает по ним ходить, спрыгивать с парашюта, играть на них в баскетбол. Конечно, нельзя переусердствовать, надо немного сдерживать наш порыв, следить за мусором, но всё же. Ведь ради того, чтобы раз за лето пройтись по дюнам, у нас и стоит поселиться и жить. Ну, в общем, мы прошлись, тихо, разглядывая следы всяких зверюшек, видели лисьи следы, следы лося, следы семейства кабанов, а потом вдруг каким-то краем зрения почувствовали, что начало заметно темнеть. Мы посмотрели на залив, а там вдалеке начинался небольшой такой красивый смерч, песок с водой закручивался в воронку, и мы впервые в жизни увидели, как дождь бежит по воде. Прямо вот видно, как он несётся в нашу сторону, всё ближе и ближе, молнии, и мы понеслись от него, а он мчался за нами по пятам и грохотал, было дико страшно и весело, мы с визгом влетели под смотровую вышку, и какими-то досками заткнули дырки между покрытием. Присели, и тут нас накрыло. Оно шумело, грохотало и сверкало! Это было великим чудом.

Мы переглядывались теми самыми огромными детскими глазами с расширенными зрачками. Мы были счастливы. Это было абсолютное, тотальное счастье четверых, которых застал ураган под смотровой площадкой на дюне Эфа.

Прошло уже лет 12-13, но мы до сих пор вспоминаем это как самый счастливый день в нашей взрослой жизни.

Ради таких дней стоит жить. И стоит любить дождь. Только надо ещё немного любить людей, которые живут в городе с дождём 160 дней в году. Надо любить друг друга. В одном городе живём.