Из Гамбурга обратно в Кёнигсберг

Стоит напомнить, что с изданием «Die Zeit» связана персона Марион фон Дёнхофф, восточно-прусской гарфини, вклад которой в обновление немецко-советских и потом немецко-российских отношений нельзя переоценить. Думаю в Калининграде ее имя достаточно известно. Марион фон Дёнхофф в перестроечное время приехала в Калининград, на свою бывшую родину, и поддержала сохранение многих довоенных памятников культуры. Она внесла значительный вклад (в том числе и материальный) в воссоздание памятника Канту, оригинал которого пропал в военное время. Но, прежде всего, она, как значительная политическая фигура ФРГ, высказалась о том, что Калининградская область стала частью Советского Союза, а потом России, и Германия не имеет права предъявлять к региону никакие претензии.

С 1972 до своей смерти в 2002 Марион фон Дёнхофф была главным редактором «Die Zeit» и, наверное, поэтому тема наследия Восточной Пруссии в сегодняшней Калининградской области очень близка журналистам издания.

Опубликованный в упомянутом номере «Die Zeit Geschichte» репортаж Инны Хартвих – это путешествие в Калининград в поисках Кёнигсберга. И то, что речь в тексте пойдёт именно о Кёнигсберге и значительно реже о Калининграде, понятно уже из заголовка: «Обратно в Кёнигсберг» («Zurück nach Königsberg»). Но самое интересное в репортаже то, что в Кёнигсберг автора и читателей забирают не воспоминания кёнигсбергских и восточно-прусских немцев, которые с сентиментом приезжают на эту землю, а нынешние жители этой земли – современные калининградцы.

 

Из самого восточного угла Германии Калининград стал самым западным углом Советского Союза

Восточная Пруссия – говорит Инна Хартвих, автор репортажа «Обратно в Кёнигсберг» – всегда являлась яблоком раздора между Россией и Германией. Еще во время первой мировой войны эти земли были полем кровавых сражений немецких и российских войск. Тогда победила Германия, но Вторая мировая война стала концом немецкой истории Восточной Пруссии.

Автор репортажа Инна Хартвих побеседовала с Верой Шатан, которая маленькой девочкой приехала в город, который уже не был Кёнигсбергом, но ещё не стал вполне Калининградом. Она помнит смерть Калинина, который никогда не посещал город, названый его именем, и последних немцев, которые в 1948 покидали регион. Вера вспоминает, с каким интересом немецкие и советские дети приглядывались друг другу, но неписанное правило, что общаться нельзя, было понятно обеим сторонам.

Так она видела своих прусских сверстников, но не решилась с ними поговорить. А потом уже никаких немцев не было, и, как вспоминает Вера, «можно было войти в любой немецкий дом и взять себе всё».

Может, репортер «Die Zeit» создала для себя эту картину на основе рассказов своих собеседников, а может ей это подсказало воображение, но историю маленькой Веры Шатан, девочки из южносибирского Сталинска, которая вместе с родителями оказалась вдруг в руинах восточно-прусской столицы, она резюмирует: «(...) ничего подобного она раньше не видела. Такая роскошь в разбомбленном Кенигсберге». Взрослую жизни Вера прожила в Калининграде, но её внучка, как и большая часть калининградской молодежи, ласково называет город «Кёнигом». Это название кажется ей более уместным и более клёвым.

Инна Хартвих находит в Калининграде и других калининградцев, тех, кто успел запечатлеть руины королевского замка, кто ещё играл на могиле Канта и в тени стен Кафедрального собора, мечтая о его восстановлении (например, архитектор Юрий Забуга). Автору репортажа также удалось пообщаться и с теми, кто уже воспитывался в новом, спланированном согласно советской градостроительной идее, городе, но при этом видит, ценит и старается сохранить наследие старого Кёнигсберга. Например, Анна Карпенко из инициативной группы «Спасем брусчатку» и Влада Смирнова, которую «Die Zeit» называет феей черняховского замка. Это и Валерий Йост – российский немец, который переехал в Калининградскую область из Казахстана, нашел старый дом в Гурьевске и уже несколько лет ремонтирует его для себя и своей семьи. Для Валерия Калининград – это его Германия.

 

Москва 1200 километров отсюда, Берлин наполовину ближе

По мнению Инны Хартвих жизнь в Калининграде – это жизнь на острове. От «острова» до Москвы расстояние 1200 километров, Берлин наполовину ближе, а рядом еще Польша, куда всегда можно съездить за покупками. Остров – абсолютно не новая метафора региона, она соблазняет многих журналистов своей простотой и чёткостью. Когда-то в своем репортаже, написанном для польского издания «Duży Format» («Большой Формат») вместе с Мареком Гурликовским, мы тоже к ней прибегли.

Калининградский остров, как следует из репортажa «Die Zeit», чуть русский, чуть немецкий, но очень европейский. Здесь люди говорят: «В России я не так часто бываю».

Если при советской власти калининградцам нельзя было даже вспоминать довоенное название города, то в 90-е история как морская волна ворвалась в их жизни. Многие жители Калининградской области ценят восточно-прусское наследие и заботятся о прошлом земли, на которой живут. По мнению Инны Хартвих, в области живут не просто постсоветские или русские люди. Они еще и спасают то, что осталось от Кёнигсберга, но делают это ради себя, для того, чтобы сохранить свою идентичность.

После чтения репортажа хочется сказать: «Ведь не все так просто!». Складывается впечатление, что автор показывает нам прекрасный снимок людей, непростую историю места, на фоне которого они фотографируются. Трудно заметить хотя бы одну царапину на этой картинке. Разве что, когда читаем: «Замок и средневековая застройка Кнайпхова, как и целый район Лебенихт вряд ли будут полностью восстановлены. Не хватает контекста».

 

Именно так можно подытожить репортаж гамбургского издания: «Не хватает контекста».

Ведь мы в нём не прочитаем, что тем, кто спасает брусчатку, придорожные аллеи, памятники архитектуры и память об исторических фигурах региона, не так просто это делать. Что хватает и тех, кому восточно-прусское наследие вообще безразлично.

Что ради ремонта улицы городские власти пытались скрыть останки со старого кладбища. Что патриарх Кирилл недавно (в марте) призывал калининградцев не экспонировать немецкое и сосредоточиться на новой, русской истории региона. Что некоторые политологи предупреждают: Германия ни о чем другом не думает, как только о том, чтобы забрать у русских Калининградскую область и вернуть себе свою Восточную Пруссию.

Но несмотря на то, что автор репортажа упустила из виду пртиворечивость и дискуссионность вопросов о сохранении или восстановлении немецко-прусского наследия на территории современной Калининградской области, пожалуй, следует её поблагодарить за то, что она показала своим немецким читателям именно такую красивую «фотографию» региона, который сумел соединить российское настоящее с немецким прошлым. Даже если это не полная картина.