Pergrubris-Пергрубрис

Исходя из письменных свидетельств XVI века (М. Стрыйковский, Й.Малетиус/Я.Малецкий и др.) праздник в честь Пергрубриса был характерен для Сембы (Самбии), Инстербурга (и видимо всей Надрувы-Надравии), Рагнита и окрестностей Судувы (территория к востоку от р. Шешупе и Виштынецкого оз.). Кроме того, подобное празднество упоминается для Курляндии и всех населяющих эти земли жемайтов. Судя по территориальному охвату праздник был актуален для всех «прусских» земель, ятвягов (в т.ч. орденских мигрантов на Сембе), жемайтов и оставшихся куршей.

Итак, праздник проходит в ночь на 23(24) апреля. Люди со всей деревни сходятся в одном большом доме (клети, амбаре). Перед этим собирают со всех по четверти солоду, либо бочку на пиво. Пиво обычно покупают, приготовляют с урожая одного поля. Здесь вурсхайт (прусский жрец) поднимает чашу с пивом к потолку (небу) и взывает к богу Пергрубрису со словами:

«O Wespocie Dewe musu Pergrubios!» [искажённое прусско-лит., прим авт] Ты зимою отгоняешь от нас беды (скверну), и весною растишь травы да цветы по всей земле. Мы теперь тебя просим, чтобы нами посеянное и что будем сеять, щедро преумножил, чтобы росло-колосилось, а все плевела ты сам потоптал!”

 

Крестьяне Прусской Литвы, из книги Теодора Лепнера, 1690 г.

 

Вурсхайт держит  в правой руке чашу с пивом, затем берёт её зубами, а выпив, бросает через голову, не касаясь руками. За ним стоит Cziwon (Кривис) или старейшина волости (или кто-либо из общинников), ловит чашу и налив пиво снова ставит её перед вурсхайтом. И теперь тот просит Перкунса, чтобы тот берёг от бурь и непогоды, выпивая после молитвы жертвенную чашу пива, дальше молится Свайкстиксу – богу света, дабы тот милостиво светил полям, лугам, цветам. После молились Пильвитсу, чтобы тот помог собрать весь урожай в гумна.

Молятся также остальным 15 богам, выпивая «во хвалу» по чаше пива, держа её зубами также без прикосновения рук. Дальше поют песни во славу богам. Если в прошлом году был неурожай, то кроме перечисленных Пергрубриуса, Перкунаса, Свайстикса и Пильвитса молятся также Аушайтсу, чтобы этот год был более к ним благосклонным.

 

Литовцы молятся своим богам, гравюра из книги «История северных народов» Олафа Магнуса, 1550 г.

 

Язычники молятся своим богам, гравюра из книги «История северных народов» Олафа Магнуса, 1550 г.

 

Кроме того, известен обычай, когда люди с четырёх либо шести сёл сходятся в одном месте, собирают деньги, хлеб, другие предметы и, если денег много, то берут и быка, и козла на эти деньги и идут в один дом. Там возжигают большой огонь. Там же женщины, смешивая пшеничную и гречишную муку лепят особые лепёшки (хлеб).

Вурсхайт, по обычаю, одевает венец (венок из колосьев) на голову, кладёт руку/руки на козла либо быка и просит принять упомянутых богов (каждого по-отдельности) принять жертву и торжество. После козла (быка) за рога ведут в гумно/овин, где все мужчины поднимают его (держат над землёй), а вурсхайт, опоясавшись полотенцем (или торбой – по Малетиусу), снова взывает к богам, подняв правую руку: «Это хвалебная жертва и память отцов наших, дабы мы смягчили гнев богов своих...», потом с шепотом обходит жертвенное животное трижды („три шага около быка”) и заклает его.

Иногда ритуал проводит слепой либо хромой вурсхайт, что указывает на хтоничность ритуала, его связь с плодородием и культом предков. Вспомним здесь одноглазого Одина и Бабу-Ягу костяную ногу.

 

Прусский (судавский) жрец-вурсхайт с Самбии и жертвенный козёл. Гравюра. 1520-1530 гг.

 

Дальше кровь быка/козла не проливается на землю, а собирается в ушата, откуда черпается чашей/ковшом. Ею вурсхайт кропит людей, а оставшаяся часть разливается по кувшинчикам и горшочкам, раздаётся людям и каждый кропит ею скот в своём доме. В обрядах связанных с первой распашкой запрещено было участвовать невестам.

После разрубленного и разделанного быка женщины варят в котле, когда крестьяне сидят около огня и женщины/жёны приносят им сырые лепёшки, а они в свою очередь, взяв каждый по лепёшке, кидают один другому через огонь, пока те не испекутся.

 

Прусские жрецы перекидывают священных хлеб, рис. XIX в.

 

Завершив приготовления, все собираются за столом, после чего все пьют и едят, поют и играют на «длинных трубах» (трембитах). Праздник длится всю ночь. Утром, когда идут через деревню к развилке дорог, несут с собой пшеничную лепёшку и остатки праздничного стола, и зарывают всё это в одно место, при этом каждый насыпает горсть земли так, чтобы ни собака ни какое другое животное не могли это выкопать, а потом, оставив это богам своим, расходятся по домам.

Интересно, что схожий праздник в Прусской Литве конца XVII-XVIII упоминает и Матеас Преториус. Таким образом, древние языческие обычаи, изменяясь и где-то даже «мельчая» сохраняются на территории исторической Пруссии по крайней мере до начала т.н. эпохи Просвещения и наступления Индустриализации. И, подпитанные духом Романтизма первой трети XIX в., снова проявляются в записанных здесь легендах и сказаниях.