Ханна Арендт: мыслитель, гражданин мира и жительница Кёнигсберга
14 октября исполняется 109 лет со дня рождения Ханны Арендт. Спустя четыре десятилетия после смерти она по праву считается одним из самых интересных философов современности. Однако лишь в 90-е годы прошлого века ее вклад в философию и политическую теорию был оценен по достоинству.
Личность и творчество Ханны Арендт все чаще оказываются в центре внимания ученых и интеллектуалов, на сегодняшний день она является одной из наиболее притягательных и интригующих фигур западной культуры. Многочисленные научные симпозиумы посвящаются работам Арендт, год от года растет количество публикаций о ней. Имя Арендт носят улицы и скорые поезда. Учреждена премия имени Ханны Арендт за вклад в политическую мысль, созданы центры и институты по исследованию ее работ и развитию ее важнейших идей. Все это подтверждает слова Курта Зонтхаймера, что она стала в современном западном мире своего рода иконой — символом нашего времени.
Курт Зонтхаймер (Kurt Sontheimer, 1928–2005) - немецкий политолог, известный исследователь творчества Ханны Арендт.
Долгое время имя Ханны Арендт оставалось неизвестным или почти неизвестным калининградцам. Горожане хорошо знали, кто такой Кант, многим были знакомы фамилии таких известных жителей Кёнигсберга, как Гофман, Гаман, Гиппель и др. Однако имя Арендт говорило о чем-то лишь избранным интеллектуалам. Так чем же известна Ханна Арендт и что связывает ее с нашим городом?
Основные труды и идеи
Пожалуй, из всего обширного наследия Ханны Арендт выделяются три книги, знаковые для творчества мыслителя. Знаменитой сделала Ханну Арендт книга «Истоки тоталитаризма». Одна из известнейших в мире книг была долгие годы под запретом в нашей стране. Когда же ее появление в России стало возможным, выход в свет книги не удавалось осуществить из-за отсутствия средств. Она впервые появилась на русском языке лишь в 1996 году (и с тех пор больше не переиздавалась). Сегодня работа «Истоки тоталитаризма» входит в классику политической мысли. Арендт принадлежит заслуга быть первым теоретиком, разглядевшим в феномене тоталитаризма абсолютно новую форму политической власти в истории человечества. Ханна Арендт не только ввела термин «тоталитаризм» в научный оборот, но и обосновала его как социально-философское, политологическое и социологическое понятие.
«Origin of Totalitarianism», 1951
Что же такое тоталитаризм? Арендт определяет его как систему террора, осуществляемого средствами массовых репрессий, которые создают в стране атмосферу всеобщего страха, парализующего социальную активность населения и открывающую тем самым возможность для любых социальных экспериментов над народом. Это означает, что тоталитаризм и систематические массовые репрессии органично связаны. Кстати говоря, распространенное мнение о том, что Ханна Арендт отождествляла национал-социализм и советский режим неверно. Тоталитарным она называет период истории СССР во времена единоличного правления Сталина, т.е. с 1929 по 1953 годы. К тому же Ханна Арендт не ставит знак равенства между сталинизмом и национал-социализмом, хотя и находит в них много общего.
Другая книга, прославившая Арендт, — «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме». Она была написана в результате присутствия Арендт на процессе над нацистским преступником Адольфом Эйхманом, которого привлекли к суду за руководство отправкой евреев в лагеря смерти в Восточной Европе. Эйхман в 1960 году был похищен израильской тайной службой в Аргентине и 19 декабря 1961 года приговорён к смертной казни. Ханна Арендт, присутствовала на процессе в качестве корреспондента влиятельного американского журнала «New Yorker», для которого она в пяти очерках описала свои впечатления.
«Eichmann in Jerusalem: A Report on the Banality of Evil», 1963.
Арендт была сильно разочарована в израильских органах правосудия, которые от имени жертв вели обвинительный процесс против Эйхмана. Для неё Эйхман — не изверг, а мелкий функционер, который, как он неоднократно уверял, только выполнял свой долг. Понятие «банальность зла» стыкуется со взглядом Арендт на этот новый тип «бюрократа-убийцы». Психиатры характеризовали Эйхмана как «совершенно нормального», и эта «нормальность», которая находится в противоречии с невообразимой жестокостью, представляет, по её мнению, главную черту нацистского тоталитарного режима.
Не все преступники были «сумасшедшими палачами», среди них было очень много вполне обычных, даже ординарных людей, которые «просто хорошо выполняли свою работу». В этом и заключалась банальность совершаемого ими зла.
После опубликования её статей поднялась буря возмущения, прежде всего среди активистов еврейских сообществ. Многих из них настроил против Арендт не ее тезис о банальности зла и не ее нескрываемое разочарование в судебном процессе, а то, что она публично критиковала сотрудничество жертв с преступниками. Это было воспринято еврейским сообществом как нарушение табу и как нечто возмутительное и аморальное. Критики Ханны Арендт не могли согласиться с ее негативной оценкой роли юденратов, еврейских советов, в трагедии еврейского народа во время Второй мировой войны. Kак выяснилось во время процесса, еврейские функционеры составляли списки персонала и имущества, собирали деньги на депортацию, выделяли охрану для предотвращения бегства и в конце концов надлежащим образом передавали собственность еврейских общин нацистам. «Без активного содействия Советов евреев такое крупномасштабное планомерное убийство евреев было бы невозможным», писала в своем репортаже Арендт.
Книга, название которой в русском издании звучит как «Vita activa, или о деятельной жизни» впервые вышла в 1958 году в США под названием «The Human Condition» («Ситуация человека»). Она была написана под впечатлением события, когда созданный человеком земной объект, первый спутник, покинул земную атмосферу и наметилась возможность жизни человека вне Земли. Вопрос о форме социальной жизни на Земле получил новое измерение. В качестве анализа политического бытия это главное произведение Ханны Арендт представляет собой практическое дополнение к хайдеггеровскому «Бытию и времени». Однако, в противоположность Хайдеггеру, исходным пунктом для мысли Ханны Арендт, является не смерть, а рождение и жизнь. Рождение дает человеку возможность начать нечто. Поэтому задачей каждого отдельного индивидуума является формирование мира совместно с другими. Ханна Арендт делает тонкое замечание о том, что согласно Платону и Аристотелю свобода реализуется не в личностной, а в общественной сфере полиса. Это, по ее мнению, имеет силу и сегодня.
Как считает Арендт, человеческая жизнь состоит из трех основных видов деятельности: работы (труда), создания (изготовления) и действия. Все они одинаково важны и необходимы. Все три составляют человеческое бытие. Однако очень важно, чтобы между этими сферами соблюдался баланс, чтобы не было перекоса в ту или иную сторону, в ущерб остальным видам деятельности, поскольку это чревато потерей человеком ориентации в мире. Опасность сегодняшнего времени состоит в сильном смещении в сторону производства и потребления. Победоносное шествие homo faber (человек производящий) порождает не только политическую пустоту, даже более того – политическую несвободу, но и производит такое количество товаров и информации, что animal laborans (работающее существо), будучи только потребителем, легко может погибнуть от пассивного потребительства. Телевизионное потребление и километровые ряды магазинов, обещающих исполнение всех желаний, подтверждают вызывающий тревогу анализ Ханны Арендт.
Гражданское общество живо независимым политическим участием своих граждан.
Критика Ханной Арендт нашей человеческой обусловленности показывает со всей остротой и ясностью опасную напряженность в современном мире. Не высказывая оптимизма, она формулирует страстный призыв к возрождению политической жизни.
Наследие Арендт, безусловно, является достоянием всего мира точно так же, как и она сама была гражданином мира по убеждению, несмотря на особо тесные связи с отдельными культурами: еврейской и немецкой по рождению, французской и американской по сложившимся обстоятельствам и осознанному выбору. Мир велик, и жизненный путь мыслительницы, попавшей в круговорот самых драматичных событий минувшего столетия, оказался вплетён в историю разных мест. Родилась в Ганновере, училась у Мартина Хайдеггера в Марбурге, защищала диссертацию у Карла Ясперса в Гейдельберге, выходила замуж в Берлине, работала в Париже, была узницей французского концлагеря Гюрс, преподавала в Принстоне, прославилась книгой об Эйхмане в Иерусалиме, умерла в Нью-Йорке. В контрасте с самым великим философом-домоседом, проведшим всю жизнь в пределах глухой восточно-немецкой провинции, она, кажется, в самом деле стала воплощением космополитической идеи — идеи космоса как полиса.
И все же было на Земле одно место, к которому Ханна Арендт питала особые чувства, — Кёнигсберг, город на Прегеле. Арендт, никогда не делавшая тайны из своего происхождения, подчеркивала свою кёнигсбергскую идентичность. Так, однажды, в беседе с историком и публицистом Йоахимом Фестом в 1964 году, она заявила:
«По своему образу мысли я всё ещё жительница Кёнигсберга. Иногда я пытаюсь утаить это от самой себя. Но это так».
Детство и юность в Кёнигсберге
Кёнигсберг был родным городом Ханны Арендт, несмотря на то, что родилась Йоганна – таково было её настоящее имя – в местечке Линден под Ганновером, где ее отец работал в местной электроинженерной компании. Ханна была единственным ребенком инженера Пауля Арендта и его супруги Марты, урожденной Кон. Оба родителя принадлежали к одному социальному слою зажиточной еврейской буржуазии. В 1909 году семья вынуждена была вернуться в Кёнигсберг вследствие тяжелого заболевания отца Ханны. Семья поселилась в районе Хуфен, на улице Тиргартенштрассе, д. 6 (сегодня ул. Зоологическая). Отец Пауля, любимый дедушка Ханны, Макс Арендт жил совсем неподалеку, на Гольтц-Аллее (ныне улица Гостиная).
Предки со стороны отца (Арендты) и со стороны матери (Коны) были переселенцами из Российской империи, приехавшими в Кёнигсберг в XVIII и XIX веках. Дед Ханны со стороны отца, Макс Арендт, будучи членом либеральной Партии прогресса, а также председателем собрания депутатов города и либеральной еврейской общины, пользовался значительным влиянием в городе. Якобу Кону, деду Ханны со стороны матери, принадлежала фирма по импорту чая, которая была одним из крупнейших предприятий Кёнигсберга.
В 1905 году в Кёнигсберге проживало около двухсот тысяч жителей, в том числе 4 500 евреев. Они, однако, не образовывали однородную группу. Существовали заметные различия между германо-еврейскими старожилами и восточно-европейскими ортодоксальными евреями. Первые, как правило, жили в добропорядочном бюргерском районе Трагхайм или даже, что касалось особо состоятельных, в районах Хуфен и Амалиенау. Большинство из них посещало синагогу только во время трёх важнейших праздников. Что касается ортодоксальных евреев, то там наблюдалась совершенно другая картина: в их кварталах, расположенных между вокзалом и рекой Прегель, слышен был идиш, они строго выполняли религиозные предписания, носили пейсы у висков и традиционную одежду.
В семье Ханны религия играла второстепенную роль и христианские праздники, такие как Рождество, отмечались наряду с иудейскими праздниками.
Семья Арендт была типичной для тех граждан Германии еврейского происхождения, которые верили, что благодаря своим экономическим успехам и своему социальному положению они органично интегрировались в немецкую буржуазию.
Члены семьи были открыты идеям прогресса и просвещения, а также питали симпатию к социал-демократическим идеям и политике, в которой ведущую роль играли такие известные деятели еврейского происхождения, как Эдуард Бернштейн и Роза Люксембург. В таком социальном и духовном окружении росла Ханна.
В марте 1913 года Макс Арендт умер, в октябре того же года скончался его больной сын Пауль Арендт. Маленькую Ханну воспитывала ее мать Марта, урождённая Кон. В 1920 году овдовевшая Марта Арендт вышла замуж за торговца скобяными товарами Мартина Беервальда. Он был сыном эмигранта из России, родился и вырос в Кёнигсберге. Марта и ее дочь Ханна перебрались в дом отчима на улице Бузольтштрассе (ныне улица Ермака), буквально в двух кварталах от Тиргартенштрассе. В районе Хуфен жили состоятельные кёнигсбержцы, именно там — между Тиргартенштрассе, Гольтц-Аллее и Бузольтштрассе росла маленькая Ханна.
Ханна много читала, используя для этого все свободное время. Наряду с романами и стихами она поглощала философские произведения. Поэтому неудивительно, что девочка была одной из лучших не только в своем классе, но и во всей школе. В возрасте 14 лет она прочитала «Критику чистого разума» Канта, отдельные работы Кьеркегора и Ясперса. Только философия, царица наук, могла удовлетворить духовные запросы Ханны. Во время революции 1918 года тринадцатилетняя Ханна впервые столкнулась с политикой. Её мать с восхищением относилась к Розе Люксембург, брала дочь с собой на дискуссионные вечера в кругу друзей.
В возрасте 15-16 лет Ханну всё более и более «охватывают бунтарские настроения», ей тяжело примириться с общепринятой тогда в прусских школах строгой дисциплиной. Училась Ханна в первой в Восточной Пруссии школе для девочек, гимназии имени королевы Луизы, располагавшейся на улице Ландгофмейстерштрассе. Это была единственная в Кёнигсберге школа, в которой девочки могли изучать латынь и греческий язык. Считая, что уроки греческого ранним утром для неё неприемлемы, она попросила мать освободить её от этих занятий.
Сегодня это школа № 41 на ул. Сергея Тюленина
Её строптивость не ограничивалась школой. Она распространялась и на нового супруга матери, Мартина Беервальда, и его двух дочерей, с которыми у нее были сложные отношения. На уроках религии она объявила себя сторонником атеизма и у нее возник конфликт с преподавателем. Когда же она попыталась подговорить других учеников прогуливать уроки религии, чаша терпения школьного руководства переполнилась, и её отчислили из женской гимназии, хотя она и считалась одной из лучших учениц. Однако благодаря хорошим связям Марты Арендт Ханне удалось некоторое время учиться в Берлинском университете без школьного аттестата. Весной 1924 года восемнадцатилетняя Ханна вернулась в кёнигсбергскую гимназию, чтобы досрочно получить аттестат о законченном школьном образовании. Экзамены она с отличием сдала на год раньше своих сверстников. А осенью 1924 года Ханна становится студенткой философского факультета Марбургского университета и покидает родной город. В последующие годы она сохраняла связь со своим родным городом, где жили ее мать со своим вторым мужем Мартином Беервальдом и его дочерями Кларой и Евой. Судя по всему, последний раз Ханна Арендт посетила Кёнигсберг в апреле 1932 года, когда приезжала на похороны Клары Беервальд, дочери отчима Ханны.
Ханна Арендт и Калининград: возвращение домой
Для нас, жителей Калининграда (бывшего Кёнигсберга), принадлежность Ханны Арендт к нашему городу – это дополнительный повод обратиться к ее творчеству: мы живем в городе ее детства и юности, что дает нам основание чувствовать более тесную связь с нею. В конце концов, мы ходим по тем же самым улицам, по которым когда-то ходила она, видим те же здания, которые видела она, созерцаем ту же природу, которая окружала город и в ее время.
Ханна Арендт является для нас не только выдающейся личностью и мыслителем, но и человеком, выросшим в нашем городе, впитавшим в себя его атмосферу.
Знакомство калининградцев с Ханной Арендт только начинается. Как показали мероприятия 2014 года в рамках «Года Ханны Арендт в Калининграде», интерес к ее личности и творчеству есть, причем немалый. И, более того, теперь можно с уверенностью сказать, что это имя перестало быть незнакомым для многих жителей нашего города. А значит, началось возвращение Ханны Арендт в город ее детства и юности, который она считала своим домом. У тех, кому дорого имя одного из самых значительных мыслителей двадцатого столетия, впереди еще много работы на пути полноценного возвращения этого имени в родной город. Может быть, когда-то в Калининграде появятся и мемориальная доска, и школа имени Ханны Арендт, и одноименная улица. Улица имени человека, который всю жизнь протестовал против тирании и насилия, против тоталитаризма и банальности зла, против пассивности и конформизма.
