/ Восточная Пруссия – Калининградская область

О немцах, оставшихся в Восточной Пруссии после войны, просто забыли

В 1945 г. закончилась немецкая история региона, который мы сейчас часто называем «Янтарный край». По решению Потсдамской конференции северная часть Восточной Пруссии отошла к Советскому Союзу. Местное немецкое население, в полной мере ответившее за страшные планы Гитлера, было вынуждено навсегда покинуть свою родную землю. Об этой трагичной странице истории рассказал профессор университета Corvinus (Будапешт, Венгрия), почетным доктором Института социологии Российской академии наук и научным сотрудником Института социологии Венгерской академии наук Пал Тамаш. Свой разговор профессор Тамаш сразу начал с того, что он не историк, а социолог и эту тему он анализировал через призму немецких источников.

– Недавно в Калининграде был переиздан исторический бестселлер «Закат Кёнигсберга» Михаэля Вика — немецкого дирижера, родившегося в Кёнигсберге в еврейской семье и пережившего здесь предвоенные нацистские годы и штурм города. Вам знакома эта книга?

Пал Тамаш (1948 г.р.) – венгерский социолог, директор Центра социальной политики Будапештского университета Корвинус, с 2014 года профессор кафедры теории и экономики СМИ факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова. Является одним из крупнейших специалистов в области исследования социальных трансформаций «посткоммунистических» стран.

 У меня есть первое издание, которое вышло у нас, по-моему, в 1990-е годы. Книга известна в Германии благодаря тому, что предисловие к ней писал замечательный немецкий писатель Зигфрид Ленц. Так что эту книгу я знаю.

  

– Так вот, Михаэль Вик подспудно высказывает идею о том, что Сталин хотел голодом уничтожить немецкое население. Как Вы полагаете, насколько такая формулировка оправдана?

 Я думаю, что Вик – хороший мемуарист. Он интересен, прежде всего, как свидетель произошедших событий. Но о том, что думал Сталин и что он не думал, говорить просто смешно, он понятия об этом не имеет. Многие высказывания Вика не стоит воспринимать серьезно. Он просто немецкий мемуарист, честный человек, но он не эксперт в сфере советской истории.

 

– Как Вы полагаете, у советского руководства были вообще какие-то конкретные планы, что делать с немецким населением после того, как приняли решение о том, что территория Восточной Пруссии отойдет к Советскому Союзу?

– Могу точно сказать, что в 1945-м году у советского руководства не было планов, что делать с местным немецким населением.

Вообще, складывается очень интересная ситуация: к этому времени подавляющее большинство населения Восточной Пруссии уже покинуло родную землю.

В 1939 году, перед войной, в Восточной Пруссии находилось два с половиной миллиона человек. На территории современной Калининградской области, т.е. на северной части Восточной Пруссии, тогда проживало по моим приблизительным подсчетам – от 1,5 до 1,7-1,8 млн человек. Из них к лету 1946-го года, об этом времени мы с вами сейчас говорим, остается 108 тысяч. Население исчезло. Мы должны понимать, что Кёнигсберг был практически пустой. Остались немногие, и то в значительной мере не кёнигсбержцы старого пошиба. Они в большинстве своем уехали. В городе в тот момент находились в основном крестьяне, которые остались в регионе по причине того, что им надо ухаживать за своим хозяйством. Они бегут в Кёнигсберг осенью, зимой, весной 1944-1945 гг., то есть во время Восточно-Прусской операции. Бегут из своих деревень и усадеб, так как боятся мести и всего прочего.

 

 А когда и куда делось остальное население?

– Большинство жителей Восточной Пруссии к этому времени покинуло территорию. Исход населения начинается в октябре 1944-го года. Это очень своеобразная история, связанная с населенным пунктом Неммерсдорф [ныне – пос. Маяковское Гусевского района, – прим.авт.]. В конце октября 1944-го года небольшая часть приграничной территории Восточной Пруссии переходит под контроль Красной Армии. Очень быстро немцы возвращают этот район и обнаруживают, что часть мирного населения погибла. Нацистская пропаганда использует это в своих целях. Все эти ужасы показываются по всему региону. Геббельсовская машина работала на полную катушку: «Жители Восточной Пруссии, знайте, то, что произошло в Неммерсдорфе, будет и с вами. Если придут советские солдаты, вы должны бороться, сопротивляться до последнего немца». Вот такую идею они ретранслировали. Но немцы, местные пруссаки, реагировали на эту кампанию, на эту пропаганду совершенно по-другому.

И до конца 1944 года регион покидает примерно полмиллиона человек. И они были счастливцами, потому что уже к Новому году они попадают на теперешнюю территорию Германии – к родственникам, не к родственникам – по-разному. То есть им не пришлось выдержать очень сложную эвакуацию зимы 1945-года.

Вторая волна людей – тоже примерно полмиллиона – исчезает после января 1945-го года, когда начинается советская консолидированная атака на Кёнигсберг. К тому времени бои идут уже в Померании. По суше попасть в «классическую» Германию было очень сложно. И примерно полмиллиона человек должны были перебраться туда по морю [с современной территории Калининградской области, – прим. ред.] .

И фактически, это одна из самых крупных морских операций, связанная с переброской гражданского населения. Нужно учитывать, что из котла, который образовался в районе Восточной Пруссии и Померании, вывозят около 2 млн человек. Для этого используются все плавательные средства, которые имелись тогда в наличии: от парома до крейсера, от гражданских судов до небольших рыбацких шхун. Корабли идут до Гамбурга, до Киля, т.е. до больших немецких портов.

 

– Кто остается в Восточной Пруссии? Каков социальный портрет этого населения?

 Во-первых, остается население, которое было достаточно «упёртым» и плохо проинформированным. И они не знали, что их ожидает. Они не понимали, что такое война. Во-вторых, остаются убежденные нацисты, которые защищают территорию, будучи гражданскими, а не военными. Но их не много. И в-третьих, остались несчастные крестьяне, которые прекрасно жили и работали на своих хуторах и не знали, что кроме хутора есть другая жизнь. В общей сложности всего осталось где-то 250 тысяч человек. Через год эта цифра равнялась уже приблизительно 100 тысячам. Остальные погибли в результате боевых действий, голода и других тягот военного времени, часть вывезли в Советский Союз на принудительные работы и т.д. Война – это всегда страшные, полные драматизма страницы истории.

 

– А когда Сталин решил депортировать оставшееся в Восточной Пруссии население?

– Это очень интересная история, потому что о них забыли. Это очень важно! Их не хотели уничтожить, о них просто забыли.

Согласно решению Потсдамской конференции из Восточной Европы, восточных провинций Германии в «большую» Германию должно было переселиться около 14 млн немцев. И в 1945-м, а по большей части в 1946-м году, началось массовое выселение немцев из Польши и Чехословакии. Так было записано в Потсдамских постановлениях. О немцах Восточной Пруссии в этих постановлениях не было ни слова.

 

– Как же все-таки решился этот вопрос?

– Решился он следующим образом. Выяснилось, что на территории Германии, в том числе на землях «советской зоны оккупации», было достаточно много так называемых «пруссаков», т.е. беженцев, родственники которых остались в Восточной Пруссии. И вот этих людей никак не отправляют в Германию – что за ерунда? И эти восточнопрусские беженцы начали писать в специальное управление на территории «советской оккупационной зоны», которое занималось переселенцами, о том, что, ёлки-палки, там еще остались наши! Много ли, мало ли – они еще есть. И тогда немецко-советские органы рапортовали об этой проблеме в Москву. И аппарат на государственном уровне принял решение: оставшихся немцев переселяем в Германию! Этот декрет о переселении подписал министр внутренних дел Сергей Никифорович Круглов.

Основная фаза переселения проходила в 1947-1948 гг. Всего отправляется 42 поезда, и шли они все на один вокзал в Восточной Германии, который располагался рядом с Магдебургом. Также надо учитывать тот факт, что все они оказались на территории будущей ГДР. И до конца 1989 г. их судьба, их присутствие, их растворение в немецкой среде не очень афишировалось.

 

– В начале интервью Вы сказали, что в основном опираетесь на немецкие источники. Так вот, как немецкие источники освещают момент взаимоотношения советских переселенцев, которые прибыли в 1946-м году на территорию Калининградской области, и немецкого населения, которое начало выбывать в основном только в 1947-м году?

– Сразу же скажу, что есть довольно большой пласт литературы — воспоминания беженцев Восточной Пруссии, но они все заканчиваются фактически 1945-м годом. Повторюсь, большая часть «пруссаков» сбежала, остались только 250 тысяч, из которых выжила только половина. И нет ничего удивительного в том, что в воспоминаниях практически не отражена история взаимоотношений немцев и советских переселенцев. Большая часть немцев покинула территорию Восточной Пруссии до того, как прибыло советское гражданское население.  

Еще хочу поделиться таким культурологическим наблюдениям. В начале 2000-х годов была организована российско-польско-немецкая комиссия по устной истории в Калининграде. И эта комиссия искала выживших немок, немцев, так называемых «старых кёнигсбержцев», оставшихся в городе. Всего нашли семь человек, которым, понятно, было много лет. Все они стали советскими гражданами. Из них трое дали интервью. Первое, что бросается в глаза из интервью с ними: они вообще ничего не вспоминают кроме 1945-го года. Их состояние можно описать следующим образом: через них в 1945-м году прошел «поезд». Второе, все они остались в Калининградской области, потому что зарегистрировались как литовцы.

Насчет отношения с советскими переселенцами они вспоминают следующее: были люди, которые им помогали, были и те, которые не помогали, но «садились на шею».

И еще одно, связанное с предыдущим наблюдение. Нужно учитывать, что 1945-ый год – это личная драма немецких семей, когда они испытали на себе все ужасы войны. Этот период отчетливо врезался в их память. Шок от 1945-го был очень сильным. А 1946-1947 годы в культурологическом плане, прежде всего, более значимы для советских переселенцев, чем для немцев. Немцы мало интересовались прибывшим населением. Думаю, что в 1946-1947 годах они продолжали бороться за выживание и готовились к отъезду.

 

Фото: Bundesarchiv.