/ Калининградская область-Польша-Пруссия

Гнусная девчонка из Скирвитена, воскресная бесстыдница, француз и монах

Бартель и Густебалде в Бартенштайне (между - крестильная чаша). Фото нач. XX в.

bildarchiv-ostpreussen.de

В прошлый раз мы познакомились с прусскими каменными изваяниями, издавна именуемыми «бабами». На этот раз я расскажу вам, что думали о каменных истуканах жители Пруссии в XVIII – начале XX в.в. И о том, как первичные, казалось бы – фундаментальные, смыслы искажаются по прошествии всего лишь нескольких веков.

Начну с упоминания одной теории, не вошедшей в предыдущий текст, согласно которой рассматриваемые каменные скульптуры были созданы уже в Орденское время колонистами, изображавшими таким образом пруссов. Последние воспринимались в качестве близких «других» – воинственных, вооруженных, бородатых людей с ритонами (рогами для возлияний) и другими диковинными вещами. Об этом писал уже однажды польский исследователь прусских изваяний Ежи Лапо. К большому сожалению для сторонников этой теории, она едва ли соответствует действительности, поскольку пластика и смысловая нагрузка наиболее аутентичных изображений не находит прямых аналогий в народном искусстве Северной Европы второй половины XIII – XIV вв. (за исключением разве что более ранних западнославянских «идолов»). Также подобные изваяния не известны ни на территориях других западных балтов (курши, скальвы), захваченных немецкими орденами, ни на территории Ливонии, где камня для таких скульптур гораздо больше.

При этом на примере народных легенд и других письменных упоминаний, зафиксированных главным образом в XIX в., можно убедиться, что восприятие прусских каменных скульптур колонистами было не просто странным или искаженным, но вполне себе соответствовало реальностям повседневности, окружающей очевидцев.

Главным и наиболее явным для сознания обывателя позднего Средневековья и Нового времени, наблюдающего прусских «баб», стал образ «окаменелого человека». Обычно персонаж легенды превращается в камень за какие-либо грехи или проступки. Ряд текстов легенд и сказаний о «бабах», из приведенных далее в тексте, опубликованы в новом издании «Предания, мифы и легенды Древней Пруссии».

Издание «Предания, мифы и легенды Древней Пруссии» было подготовленное при участии автора вместе с калининградскими, польскими и литовскими коллегами по проекту «Перекрёстки 2.0». Оно включает в себя в основном переводы легенд из известных сборников Р. Ройша, В. Теттау и Й. Темме, Э. Поля, а также менее известных изданий, как «Саги и предания Кр. Розенберг» Г. Темплина или «Народные предания Восточной Пруссии» Э. Лемке, изданных во второй половине XX в.

Сначала расскажу легенду об одном из наиболее ярких изваяний пруссов из Музгово-Ласечно (район Илавы, Польша). Его высота составляет 1,43 м. Оно изображает мужчину в «балахоне», подвязанном поясом с мечом, с небольшой бородкой, держащего в правой руке рог для питья, а в левой – странный предмет, похожий одновременно на рукоять какого-то «кинжала» и чем-то – на «кривулю» – символ власти прусских жрецов, позже перешедший к сельским старостам Восточной Пруссии. Сегодня статуя находится у стен Археологического музея в Гданьске.

 

Каменная «баба» из Музгово-Ласечно

Каменная «баба» из Музгово-Ласечно. Фото из архива Херберта Янкуна, Шлезвиг.

 

«Богохульник» из Музгово

«Некогда на границе деревень Музгово и Ласечно стояла каменная фигура, высота которой и выразительные человеческие очертания давно вызывали интерес у местных жителей. Назвали они эту фигуру «Богохульник», поскольку, как всюду говорилось, жил некогда в Музгово богач, владелец трех фольварков [усадьб,  прим. авт.]. Его очень раздражали дожди, беспрестанно выпадающие во время жатвы, которые мешали ему собирать зерно с полей и тем самым уменьшали его прибыль. Он клял Бога, который, по его мнению, был виновником всего этого. Однажды этот безбожник выхватил заряженный револьвер [предмет в левой руке скульптуры?,  прим. авт.], выбежал на поле и трехкратно выстрелил из пистолета в покрытое тучами дождливое небо – как будто бы хотел угодить пулями во Всемогущего. В тот самый момент над деревней разразилась страшная гроза. Из темных туч то и дело ударяли молнии и непрерывно слышались ужасные раскаты грома, проливной дождь вымочил все связанное в снопы и уложенное на поле зерно. Когда, наконец, гроза умолкла и небо стихло, богач продолжал стоять на поле. Он стоял там в той позе, в которой стрелял, держа в руке револьвер, но при этом окаменел и лишь моргал горящими от ярости остекленевшими глазами. В том месте, куда попали выпущенные из пистолета пули, виднелись черные пятна. Жители деревни написали письмо императору с почтительным вопросом, что они могут сделать со стоящим на поле окаменелым человеком. Император дал ответ, что следует его похоронить. Однако оказалось, что это невозможно. Напрасно старались передвинуть каменную фигуру при помощи шести запряженных лошадей. Его даже не удалось сдвинуть с места, так глубоко вошел он в землю. Об этом доложили императору, обращаясь с просьбой огородить фигуру железной решеткой, чтобы окаменелая фигура выглядела как обыкновенный памятник.

Если этот человек богохульствовал, то он не должен быть погребенным; если таков был финал его жизни, так и должен он стоять в чистом поле, чтобы все могли его видеть.

Люди прибывали со всей округи, чтобы посмотреть на окаменелого человека, так как многие годы стоял он там для предостережения потомков. Однажды хотели использовать статую для возведения стены конюшни, притащив её с большим трудом на подворье большой усадьбы. Однако на следующий день фигуры там не оказалось, она снова вернулась на поле. Еще много раз пытались перенести каменного человека, однако всякий раз он возвращался на свое место. Тогда решили оставить его в покое».

В легенде о «бабе» из Музгово сочетаются несколько архаичных мотивов:

1. Преследование громовержцем-Перкунсом некоего врага (обычно хтонического, а здесь – богоборца);

2. Превращение «неверного» в камень (вспомним ветхозаветную историю жены Лота, превратившейся в соляной столб).

Также интересно расположение камня в описании легенды – в поле, то есть, возможно, на границе земель, что может указывать на первоначальное местоположение статуи или более позднее использование ее в качестве межевого камня.

 

«Окаменелые девочки»

При этом, по большей части в легендах о прусских «бабах» каменеют не мужчины, а девушки, что, вероятно, связано с иерархически более низкими положением женщины в патриархальном христианском обществе. Так, в первой публикации была упомянута так называемая «Гнусная девчонка из Скирвитена» – единственная достоверная каменная «баба», найденная на территории нынешней Калининградской области. До 1891 года она стояла в поле на границе деревень Husehnen-Rossiten-Wackern (примерно между поселками Пограничное и Долгоруково Багратионовского района). Судя по народной легенде, «в этот камень обернулась девушка, проклятая своей матерью за леность», а возможно, и другие проступки.

 

Гнусная девчонка из Скирвитена

«Гнусная девчонка из Скирвитена» в поле между тремя поселками, до вывоза в музей «Пруссия». Фото Адальберта Бецценбергера, 1891 г.

 

Образ дочери, из-за материнского проклятья обернувшейся камнем, довольно популярен в Восточной Пруссии. Вот еще несколько примеров. Р. Ройш в одной из легенд сообщает о неком камне из Войденена (ныне – поселок Листовое Зеленоградского района) на Самбии, напоминающего по форме наклоненную женщину. С одной стороны она держала связку ключей, а на животе – вязанку льна. И вот, что о камне говорит легенда: «В то время, как все крестьяне пошли в воскресенье в церковь, одна женщина вышла работать в поле, подвесив у пояса связку ключей и обмотав пучок льна вокруг поясницы. И так, наклонив спину, она трудилась у дороги. Проходившие мимо селяне прокляли женщину следующими словами: «Чтоб тебе такой скрюченной и окаменеть!». И проклятье исполнилось». Тяжесть проклятья подтверждает народное (?) название изваяния «Воскресная бесстыдница» (от нем. Sonntagsschänderin). В последний раз камень упоминает К. Беккер в своей книге 1893 г., дальнейшая его судьба неизвестна.

Есть схожие истории и о других не сохранившихся прусских каменных скульптурах. Так появление «бабы» из Любавы (район Илавы, Польша) связывают с легендой, по которой «мать прокляла свою дочь за то, что та долго не возвращалась из города. Люди говорят, что видели, как из глаз камня текли слёзы». История с проклятьем матери связывает также два других антропоморфных изваяния c территории «польской» Пруссии. Один камень из Таргово (Варминско-Мазурское воеводство, Польша) был известен как «Злая девчонка».

Считается, что мать прокляла свою дочь за то, что та в воскресенье, вместо того чтобы пойти в церковь, направилась в лес за ягодами…  

Вольфганг ля Бом связывает этот камень с находящимся неподалеку изваянием из Раньска (Варминско-Мазурское воеводство, Польша), который местные называли просто «Каменная госпожа», и имевшим схожую судьбу. «Окаменелые девочки», проклятые своими матерями за леность, богоотступничество или бесчестие, также упоминаются у Сливы (Варминско-Мазурское воеводство, Польша) и Судвы (Варминско-Мазурское воеводство, Польша). Последнюю местные жители нарекли «Окаменевшей водоносицей». «Поскольку несчастная, которую мать отправила на городскую колонку принести воды, возвращаясь, не удержалась и пошла на танцы. Мать ждала-ждала свою юную дочь и, так и не дождавшись, в сердцах изрекла: «Пусть она станет камнем!».

И конечно, самое известное прусское изваяние, относимое к образу «окаменевшей девушки», связываемое народной молвой ни с кем иным, как с прусской мифической принцессой Густе Балде (Guste Balde/Gustabalda), с легкой руки Фридриха фон Анхальдта в 1769 г. названной дочерью прусского короля Видевута. С 1715 г. эта скульптура находилась в одной из церквей Бартенштайна (ныне – Бартошице, Польша), вместе с Бартелем, речь о котором ниже, «причисленная» к лику святых. И вот, что повествует о ней местная легенда:

«Есть один большой человекоподобный камень в Бартенштайне, что стоял раньше в Церкви Св. Иоанна, потом на городском рынке, а потом был перенесён в школьный сад. Говорят, что в него обернулась девушка по имени Густе Балде. Однажды, по дороге на обедню она всё жаловалась матери на свое платье, что было не так нарядно, как у остальных. Разгневалась мать за это на неё и произнесла в сердцах: «Чтоб тебе стать камнем, бесстыдница!». И тотчас же это проклятие исполнилось».

Как отметил польский исследователь мифологических камней пруссов Северин Шчепаньски: «Родительское проклятье в традиционном обществе, должно быть, имело особую магическую силу». Именно поэтому феномен каменных «баб» пруссов столь часто находит такое этиологическое объяснение в народном сознании доиндустриальной эпохи.

 

Окаменевшая «принцесса» Густебальде, в Бартенштайн-Бартошице

Окаменевшая «принцесса» Густе Балде, Бартенштайн (Бартошице). Фотографии 1920-х гг. и 2006 г. Фото автора.

 

«Заколдованный солдат»

Иногда с образом окаменелого человека связывали не совсем антропоморфные камни. Например, большой гранитный валун из Сливы (Варминско-Мазурское воеводство, Польшапрямоугольной формы, напоминавший одним – мертвого человека, другим – гроб, а третьим  «каменную матушку» или даже «окаменелую девушку». Но больше всего он стал известен, как  «Заколдованный солдат». Вот что о нем повествует легенда:

«На границе деревень Слива и Боречно (Schliewe, Schnellwalde) пару лет тому назад стоял огромных размеров камень. Он был настолько большим, что даже статный мужчина не был наполовину таким большим, как он. Это был заколдованный и заключенный в камень солдат. В верхней части камня отчетливо были видны очертания его лица. Кто же может знать, кто превратил его в камень? В прежние времена такое случалось чаще. У солдата на голове был шлем, в ладонях он держал колоду карт. Многим людям приходилось видеть, как солдат возникал из камня, шатаясь вокруг него. А если хотели присмотреться к нему с близкого расстояния, то солдат исчезал, а любопытные могли лишь увидеть на камне его лицо. И ничего больше. В конце концов решили разрушитьэтот камень. С большим усердием трудились рабочие, чтобы его разрушить. Однако не могли его одолеть. Безуспешно пробовали сделать это семь раз. В конце концов пришла одна женщина и взялась за работу, и сразу же, с первого раза, ей удалось его разбить. После этого куски камня вмуровали в стену одного дома в Сливе».

О вмурованных в стены церквей балтийских и славянских «идолах» речь шла в первой статье, а сейчас рассмотрим другие функции и образы, приписываемые прусским каменным «бабам» народным сознанием.

 

«Бартель»

Одной из самых известных прусских скульптур является так называемый «Бартель», изображающий бородатого мужчину в остроконечном шлеме и держащего ритон в правой руке у груди. «Бартель» первым из каменных «баб» пруссов упоминается в письменных источниках (в 1706 г.). Сначала он находился у Старых Королевских ворот Бартенштайна (ныне – Бартошице, Польша) и служил для привязи лошадей, а также считался своеобразным фетишем, приносящим удачу. В 1769 г. по инициативе  упомянутого уже здесь Фридриха Антхальского скульптуру перенесли на площадь у ратуши, а также «украсили» позолоченным убором, схожим с епископской тиарой и снабдили надписями на древнегреческом и древнееврейском языках, гласящих о том, что это статуя патрона Бартенштайна – Св. Бартоломея. В 1818 г. статую переместили на площадь к школе, после – она оказалась на еврейском кладбище, а потом – в 1902 г. – «Бартеля» вместе с упомянутой выше «Густе Балде» вынесли за пределы города и поставили на пересечении двух дорог, где они находятся до сих пор. А вот что говорит о нем легенда:

«У города Бартенштайн на одном холме на берегу Алле среди руин замка находится большой камень, схожий по форме с человеком. Говорят, что это сам правитель этой страны – Барто – однажды на закате солнца, когда пришли враги и замок его обрушился в реку, превратился в камень. И по сей день люди именуют этот камень «Бартель». А также рассказывают о сокровищах, что спрятаны в этой горе, и о тайном проходе, который ведет туда из соседней церкви».

Здесь мы имеем дело уже не с «провинившейся» дочерью или «грешником», а с неким героем – мифологическим хозяином Бартии – Барто-Бартелем, превратившимся в камень.

 

«Бартель» на рисунке XIX в. и фото Карла Энегеля 1930-х. гг.

«Бартель» на рисунке XIX в. и фото Карла Энегеля 1930-х. гг.

 

Потримпус, монах и француз

Существуют и другие примеры уважительного отношения к прусскими скульптурам. Так, утерянную нынче «бабу» из Христбурга (ныне – Дзежгонь, Польша) местные именовали «Потримпусом» – именем прусского бога юности, урожая, рек и источников. А некоторых других – «монахами», как, например, антропоморфную скульптуру из Суша-Нипково в Помезании (Варминско-Мазурское воеводство, Польша), изображающую бородатого воина с большой круглой головой, ритоном в правой руке и подпоясанного мечом, известную в народе как Mönch (монах). По мнению Северина Шчепаньского, сама форма скульптуры, напоминающая монаха в балахоне, и, возможно, руки изваяния, сложенные на груди, могли направить народное восприятие.

 

«Монах» из Суша-Нипково

«Монах» из Суша-Нипково. Фото автора, 2007 г.

 

Интересно, что в окрестностях Суша (район Илавы, Польша) была известна другая прусская «баба», называемая «Монахиней», по-видимому, в дополнение к «Монаху» из Суша-Нипоково. Судьба этой скульптуры неизвестна. В одном из источников небольшая прусская скульптура с мечом и ритоном из Галдово-Ендрихово (район Илавы, Польша) также именуется «монахом».  В этом случае не наблюдается негативного контекста восприятия местным населением памятников, относимых к другой культуре, а скорее – почтительное к ним отношение. Оба «монаха» находятся сегодня у Археологического музея Гданьска, вместе с «богохульником» из Музгово.

 

«Монах» из Галдово-Ендрихово

«Монах» из Галдово-Ендрихово. Фото автора, 2007 г.

 

Существует также еще один пласт легенд о прусских каменных «бабах», который связан с конкретными историческими событиями Нового времени.  Так, например, о судьбе скульптуры из Елиткена на Мазурах, которую откопали в 1840-х гг. и в 1877 передали в музей «Пруссия» в Кёнигсберге (сегодня находится в экспозиции Калининградского историко-художественного музея) говорится следующее:

«В 1656 г. из-за страха перед набегом татар один из местных жителей деревни спрятал статую вместе с деньгами. Много лет передают эту историю из уст в уста, но клад так никто и не нашел».

 

Изваяние из Елиткена в музее «Пруссия»

Изваяние из Елиткена в музее «Пруссия». Фото  Адальберта Бецценбергера, 1891 г.

 

Другую каменную скульптуру из Вейсун на Мазурах, на этот раз – сомнительного происхождения, нарекли «французом», так как считается, что эта статуя, высотой 1,4 и шириной 0,3 м., была вытесана одним из местных жителей в память о пребывании здесь войск Наполеона. Возможно, это и так, о чем можно судить по форме головного убора скульптуры, а возможно – для изготовления нового «памятника» была использована более архаичная «баба», как уже случалось в истории.

 

«Француз» из Вейсун

«Француз» из Вейсун. Фото Р. Детлефсен, Архив консерватора памятников Восточной Пруссии (Ольштын).

 

Таким образом, легенды и просто устные предания уходящей эпохи передают совершенно новые смыслы восприятия некогда прусской реальности в ландшафте. Скульптуры предполагаемых богов, предков, вождей или героев в народном сознании становятся в лучшем случае «потримпасами» или «монахами», либо по новому мифологизируются, как «Бартель» и «Густе Балде», но в основном проецируют страх перед непонятным в виде представлений о людях, превращённых в камень из-за грехов или несоблюдения общепринятых догм. Время, как испорченный телефон, доносит до нас обрывки слов и голосов, которые зачастую невозможно ни по-настоящему расслышать, ни связать в отдельные культурные тексты. Поэтому феномен прусских каменных «баб» и для нас сегодня остатся загадкой.