Короткая прогулка по нашей провинциальной столице

Городских рынков было несколько. В центре Кёнигсберга был, например, Штайндаммский рынок. Он начинался от отеля «Берлинер Хоф» и тянулся по всему Штайндамму до Гезукусплатц. Люди толкались, пробовали, торговались и охотно покупали. Потому что тогда даже один пфенниг чего-то стоил. Подумайте только: пачка сигарет стоила всего 10 пфеннигов! На Гезукусплац мясники торговали в своих деревянных будках, которые после закрытия рынка всегда разбирались. У каждой хозяйки, как правило, был свой мясник, у которого она всегда делала покупки.

Если покупок было много, то мясник добавлял что-то в подарок. Кусок вкусной колбаски или зельца, также называемого по-местному «баутц».

Жареные и густо намазанные горчицей колбаски были вкусными и съедались с удовольствием, несмотря на свою дешевизну: за пять пфеннигов можно было купить довольно большой кусок колбасы.

Так что, в рыночные дни на Штайндамском рынке с утра до вечера толпился народ. Время от времени мимо неторопливо проезжала конная повозка. Когда несколько женщин останавливались посреди улицы, чтобы поболтать, кучер громко щелкал кнутом. Тогда те со смехом расходились.

Кстати, ходил в то время и первый трамвай. Он был, как говорили, с «овсяным двигателем» и с «зажиганием от кнута». Впереди, рядом с кучером висел колокольчик. Он звенел «динь-динь», и начиналась поездка. Все трамвайные линии проходили через центр города.


Последняя кёнигсбергская конка.

Входить и выходить во время поездки могли даже старушки. Но, впрочем, это им не требовалось. Когда конка проезжала мимо, пожилая женщина махала зонтиком, трамвайчик останавливался, бабушке помогали забраться, и поездка продолжалась.

Альтштадтский рынок до того, как на нем в конце 1920-х был построен несоразмерный улице универмаг.

Такая же толчея царила и перед старой ратушей, на Альтштадтском рынке. Здесь стояли два больших торговых павильона, называемых «Паккамерами» („Packkammern“), Хеллер и Розенфельд. ​​Чего в них только не было!

Рекламные объявления зазывали: «Магазин Friedlander & Rosenfeld's Packkammer, Марктштрассе. Большой выбор самых элегантных осенних и зимних шляп по последней парижской моде, юбки с двухслойными оборками, галстуки и шейные платки на любой вкус. Торопитесь! Осенняя распродажа».

В базарные дни продажи здесь шли особенно бойко. В альтштадтских Паккаммерах были доступны все виды колониальных товаров. Именно тут фермеры тратили свои доходы.

Пройдя от Альтштадтского рынка по Вассергассе, где располагались всевозможные магазины, через боковой переулок можно было попасть к Прегелю на Рыбный рынок.

Здесь рыбаки швартовали свои парусные лодки. Длинными рядами вдоль набережной выстраивались в ряд ящики с рыбой, в которых извивалось, трепыхалось и переливалось чешуей их содержимое — от угрей до камбалы и трески.

Торговки рыбного рынка были истинным воплощением кёнигсбергского духа. За словом они в карман не лезли и в выражениях не стеснялись.

— Ну, мадамка, чего хотите? Ищете что-то особенное?»

— Даже не знаю.. У Вашей живой рыбы какие-то тусклые глаза!

— Ох, прекрасная фрау, у Вас тоже будут такие глаза, когда Вы будете умирать.

Да-да, так и было. Но давайте задержимся еще немного на Прегеле, этом ленивом увальне, который и в праздничные дни кремом Nivea не пах. Тем не менее, он как-то умудрился образовать остров в центре города. Это был Кнайпхоф. За Зеленым мостом рукава Прегеля снова соединялись во всю свою ширь и глубину, которые сделали Кёнигсберг международным портовым городом.

Рыбный рынок на берегу Прегеля.

От старого железнодорожного моста до Хундегатта, то есть до Лавочного моста, и до Зелёного моста, возник исторический складской район Ластади. Склады, а это были в основном зернохранилища, высились у самой набережной.

Порт Кёнигсберга. Начало форштатдтской набережной Больших Кранов. Справа перила Зелёного моста.

Там стояли корабли англичан, норвежцев, шведов, финнов, русских, турок и греков. Их грузом было зерно, бобовые, сельдь, колониальные товары, химические удобрения, уголь, железо, цемент и древесина. Каких кораблей здесь только не было! Грузовые пароходы всех типов. Изящные парусники с впечатляющим такелажем, напоминающие пиратские судна капитана Моргана. «Пустые корабли» затем выводились буксирами. Их путь был на Пиллау в воды залива, а затем в море.

Разгрузку судов выполняли здоровенные амбалы. Их называли Stauer — «портовые грузчики». Подхватив на плечи тяжеленный мешок, который мог весить под два центнера, они, раскачиваясь, шустро бежали с ним с парохода по мосткам на склад или к железнодорожному вагону, а потом обратно — за следующим.

Грузчики были крутыми парнями и иногда за один день зарабатывали так много, что могли безбедно жить на это неделю.

Когда-то старый Кёнигсберг был окружен толстыми крепостными стенами и валами, сквозь бойницы которых можно было видеть зеркальную поверхность рва, который, можно сказать, опоясывал весь город. Ров был глубоким, берега его заросли кустами ивняка. Зелёные склоны поднимались от воды до самых стен крепости.

В 20-х годах ХХ века на месте фортификационных сооружений появились красивые ряды деревьев и кустарников, тенистые дорожки и скамейки, располагающие к отдыху. Здесь, летними вечерами, после дневных трудов и жары местные жители могли наслаждаться вечерней прохладой. Или, как они говорили, «вдохнуть свежего воздуха».


Пояс Шнайдера. Молодая семья гуляет по променаду у башни Врангель.

Парковое кольцо «Пояс Шнайдера», сформированное на бывшем крепостном валу, окружавшем город, получило имя в честь своего создателя берлинского ландшафтного архитектора Эрнста Шнайдера, приглашенного в Кёнигсберг специально для решения этой задачи.

Променад на Литовском валу. Слева видны Россгартенские ворота, прямо — башня Дона.

Поскольку в Кёнигсберге был сильный гарнизон, а казармы располагались практически вплотную к городским воротам, в городе кипела «военная жизнь»: звучали военные марши, проходили строем полки, проводились учения, и регулярно раздавались сигналы «утренней побудки» и «вечерней зари». Ну, и, в конце концов, военные были очень популярны среди местных девушек. Почему бы и нет? Они все были крепкими статными парнями.

В Кёнигсберге был также расквартирован полк тяжелой кавалерии — кирасиры Врангеля. В особых случаях кирасиры носили блестящие каски и нагрудники, белую форму и длинные, блестящие черные сапоги для верховой езды, уздечки и поводья их лошадей блестели, а пики были украшены цветами эскадрона.

Во главе кавалерийского оркестра стояли барабанщик и дирижер, который носил окладистую бороду и дирижировал вытянутыми руками в ритме барабанных ударов.

Его вез благородный вороной конь, управляемый поводьями, торчащими из стремян. Всадник считал звезды, конь считал камни. В такт кавалерийскому маршу следовал эскадрон гарцующих, одноцветных, красивых лошадей. Восточная Пруссия была их родиной. И в каждом полку был свой хор.

Например, в 43-м пехотном полку была собака-барабанщик, которая во время марша тянула большой барабан на тележке. Это был крупный, сильный сенбернар, и он долго служил своему полку. У него на ошейнике красовался ефрейторский значок. Сенбернар состоял на довольствии полка и был всеобщим любимцем.


Публика на Концертной площади Тиргартена.

По воскресеньям весной и летом, когда прекрасные парки и зеленые скверы Кёнигсберга манили к неспешным прогулкам и отдыху, в них также проходили дневные концерты. Они давались попеременно разными полками.

Кёнигсбергская барабанная собака с коллегами.

Обычно на променаде Замкового пруда, этой жемчужины Кёнигсберга, или на Парадеплац в Кёнигсгартене. Стар и млад начинали толпиться вокруг этой площади задолго до начала концерта, беззаботно болтая в тени густых каштанов и лип.

Но вот оркестр прибыл, и музыканты встают в круг. Пюпитры установлены и на них поставлены ноты. Капельмейстер стоит в ожидании в центре площадки. Вокруг толпится публика. Ну, вот резкий удар палочки по шпаге, и начинает звучать музыка…

«Старые товарищи»! Кто не знает этот армейский марш Карла Тейке, бывшего кёнигсбергского полицейского? Он был сочинен в 1889 году. Говорят, капельмейстер сказал своему подчиненному Тейке, музыканту полкового оркестра, после того, как тот передал ему ноты: «У нас и так достаточно маршей. Бросьте его в печку!»

К счастью, автор ослушался, и его сочинение и по сей день остается одним из самых популярных и часто исполняемых немецких военных маршей.

«Сказки Гофмана», «Миньон», «Марта» — Франц фон Зуппе, Иоганн Штраус, Пауль Линке, Франц Легар, — все эти мелодии зажигали жизнерадостные сердца кёнигсбержцев.

Апогеем летней городской концертной программы был грандиозный концерт в Тиргартене. Он проводился в специально выбранный для этого субботний день. В начале музыкального вечера звучал «Хор пилигримов» из «Тангейзера» Рихарда Вагнера. Главным номером программы обычно выбиралась «Музыка битвы» Генриха Саро, впечатляющее музыкальное изображение событий 1870–1871 годов. В некоторые моменты она была слышна далеко за пределами Тиргартена… Завершался музыкальный спектакль воодушевляющим хоровым исполнением старинного христианского гимна «Приходим молиться пред Господом нашим...», который вместе с музыкантами и оркестром пели все, кто присутствовал на концерте. Кульминацией был самый большой фейерверк года с музыкальным сопровождением. 

...Но вот фейерверки погасли, остались лишь вечные огни неба — звезды...

 

ЛЕГЕНДЫ ПРУССИИ в блоге Татьяны Коливай.

 

Источник: Ostpreußen-Warte, Folge 06 vom Juni 1954.

Иллюстрации: Bildarchiv Ostpreußen, bildarchiv-ostpreussen.de.