Что нам могут рассказать памятники Калининграда?
Для Калининграда памятники архитектуры имеют достаточно большое значение, вокруг них то и дело возникают разного рода дискуссии. Но как часто мы задумываемся о памятниках, установленных в городе в советское время и устанавливаемых сегодня, по какому принципу они размещаются в городском пространстве и о чём они нам говорят?
Зачем Калининграду сквер Шопена? Я серьёзно. Что это, напоминание о прошедшем юбилее с подарками, соответствующими округлости даты? Нет, Шопен это не янтарная картина и не переливающийся всеми цветами радуги китайский фонтан (хотя этого добра в городе и так достаточно). Сам по себе памятник не поёт и не танцует, и производит вполне приятное впечатление, но это не отвечает на главный вопрос – почему мы здесь, в Калининграде, чтим память именно этого великого композитора?
Как пересечение улиц Степана Разина и Коммунальной, названиями своими отсылающим к чему угодно: от Парижской коммуны до проблем современного ЖКХ, высекает искру музыки и гармонии? Нет, в том, что Храм на ул. Комсомольской обрамлён улицами Чекистов и Карла Маркса, есть какой-то смысл, но что связывает Стеньку Разина и Шопена?
Если оказаться в Риге или Вильнюсе, то поражает с какой жёсткостью и непреклонностью «маленькие, но гордые» прибалтийские демократии относятся к конструированию своей исторической памяти – складывается ощущение, что все дворы и скверы расписаны наперёд. Даже среди пламенных борцов за дело свободы возникает очередь – какой герой будет вбиваться в нашу историческую память первым. Чужим здесь не место. И это правильно, наверное.
Правда и у нас последнее время преимущество отдаётся идеологически выверенному содержанию памятников.
Есть очевидно удачные повороты сюжета – исключительно положительно следует оценить установление в Калининграде памятника героям Первой мировой войны.
И даже то, что монумент, установленный на Гвардейском проспекте, напоминает одновременно скульптурной группой что-то московское про революцию 1905 года, а барельеф на постаменте очевидно отсылает к иконографическому сюжету положения во гроб, всё это смотрится вполне естественно и органично. В конце концов, с людьми надо говорить на языках им понятных.
С историческими памятниками Калининграда, посвящёнными конкретным событиям или профессиям, как правило, всё более менее ясно: и сюжет, и причина появления в том или ином месте. Так, например из недавнего, памятник «Судостроителям Калининграда» не вызывает вопросов: понятно почему он установлен в этом месте и в это время.
Однако в порыве энтузиазма нам как-то довольно часто отказывает чувство меры.
Зайдите в Парк Победы, который, дублируя калининградский пямятник 1200 гвардейцам, в каком-то смысле избыточно тавтологичен. И самое неприятное – по нему очень хорошо видно, что память наша длинна настолько, насколько хватает финансирования. Пройдите вглубь и ответьте, какое отношение к победе имеют заросшие дорожки и одинокие фонари – в конце концов это Парк Победы, или место, чтобы играть в Нарнию?
Или, зачем в Калининграде ТАКАЯ улица Павла Флоренского? То есть того, что он принял мученическую смерть на Соловках, нам недостаточно, видимо, мы мстим ему за то, что он писал о Канте? Улица Ивана Сусанина хотя бы упирается в болотце, здесь хоть какой-то смысл есть. Но Флоренскому за что всё это?
Павел Флоренский –русский философ, считавший философию Канта лицемерной и лукавой, а самого Канта – «столпом злобы богопротивныя».
Если попытаться понять, что происходит с городской средой, то мы увидим картину интересную для заезжего антрополога, но убийственную для местного культурного ландшафта. Нет, по отдельности каждое новое здание в городе, каждый новый калининградский памятник претензий не вызывают – в той же почти теперь недоступной Европе и пострашнее есть, но в чём мы действительно впереди планеты всей, так это в искусстве запивать солёные огурцы молоком, ну, или, если вам приятней будет слышать, в особой склонности к эклектике, в которой, по неведомым мне соображениям, только и может успокоиться мысль наших градоустроителей.
Зуд мемориализации настолько силён, что мы умудряемся ставить памятники там, где они уже стоят, взбивая остатки связного культурно-исторического текста в адский постмодернистский смузи.
Пример. Памятник пионерам океанического лова, тот, что рядом со спорткомплексом «Юность», и тот, что во времена моей юности именовался «памятником разбитой бутылке». Можно по-разному относиться к советской архитектуре, но этот комплекс, а это несомненно и в культурном, и в историческом плане комплекс, един и даже уместен. Юность и пионеры, пусть и не те, а другие, всё-таки лежат в границах одного семантического поля. Ну, то есть этот текст, проще говоря, написан на одном языке.
А что происходит дальше? А дальше происходит катастрофа и под парусами вырастает фигура Николая Чудотворца. Нет, ничего катастрофического в самом Николае нет. Он покровитель мореплавателей, он то, он сё, он, в конце концов, Санта-Клаус в других, не столь совершенных как наш, мирах. Но неужели не очевидно, что сведение в одной точке двух даже не памятников, но языков, культурных кодов, слов тут много можно подобрать, так вот неужели непонятно, что это обессмысливает оба языка – профанируется не только советская идея труда как подвига, но и всё, что связано с образом новоиспечённого Кольки-пионера?
Проблема, кстати, серьёзнее, чем кажется – в борьбе завиральных идей: первой, что Калининград это Кёнигсберг, и второй про то, что город наш православнее самого православия, мы затираем главное.
Калининград – город советский. И сердце его – советское, солдаты его штурмом брали советские, и руки его из руин поднимали советские.
Я помню, когда на Пасху красили сами знаете что калининградскому «памятнику Быкам» и это не тянуло на двушечку.
Зачем уничтожать память о том, что было? Правда, зачем? Не знаю, тут ведь даже ничего не построили: ни магазина, ни дома на сто этажей. Не ради выгоды, выходит, а от души? В общем научили дурака молиться. Опять. Ну что, бывает. Хотя, конечно, лучше бы перенесли туда калининградский памятник «Мать Россия», или памятник Ленину, или единственный памятник Калинину в Калининграде, то есть всех «наших». И то не так страшно было бы.
Почему-то бизнесмены с комсомольским прошлым активно жертвуют на храмы, но избегают вспоминать о том, на чём их таланты так бурно расцвели. Я понимаю, что говорить о людях труда сейчас как-то неудобно, ведь окажется, что советский Калининград это не только унылые пятиэтажки, которые когда-то придется снести – это и образование, это и идея социального равенства, справедливости, всего того, что не продаётся в нынешних магазинах. Увековечивать это значит клеймить самого себя. Ну нет, мы лучше ещё один храм построим. Впрок.
Но если такими темпами пойдёт, то мы так до дыр затрём свою память, и уже забудем, что было с нами на самом деле, а что существовало только в фантазиях.
И тогда выяснится, что самый главный памятник Калининграду уже стоит в Центральном парке. И будет город, словно калининградский памятник Мюнхаузену, то есть всё вокруг есть, а его самого нет.
