Мемель (в 1880-х)

ЛЕГЕНДЫ ПРУССИИ в блоге Татьяны Коливай.

Заготовка древесины и ее транспортировка — особое искусство, которое требует определенных навыков и мастерства. В самом Мемеле всю поступающую древесину вывозят за городскую черту, ошкуривают, складывают в штабеля и распиливают. В Шмельце (Schmelz), южном пригороде Мемеля, такие деревянные плантации тянутся на мили, и на каждой делянке есть ветряная мельница. Ее крылья вращаются и приводят в движение циркулярные пилы. Таким образом, древесина подготавливается к отгрузке. Поэтому можно сказать, что без ветра здесь не обойтись. Он является своего рода Nervus rerum¹.

Однажды, когда мы шли по одной из центральных улиц города, внезапный порыв ветра вырвал у нас из рук зонтики. Тогда мемелец, бывший с нами, заметил, что здесь, на его родине, это еще не ветер, а легкий ветерок, зефир.

Второй по важности стихией здесь, в приморском городе, бесспорно, является вода. Это вечно изменчивое море с его штормами, иногда и воды реки Данге поднимаются и выходят из берегов. Третья мемельская стихия — песок с Куршской косы, регулярно засыпающий фарватер залива и сам порт. Часто большими тучами песок залетает и на улицы города. 

Что же касается четвертого элемента, огня, то достаточно одной искры, чтобы разжечь пожар в огромных деревянных складах, отблеск которого будет сиять далеко в море. И действительно, так и было страшной зимой 1854 года. Тогда, во время англо-русской войны² Мемель был единственным открытым портом сообщения с Россией. Его склады были переполнены товарами, а начавшийся пожар превратил большую часть складов и домов города в пепел.

С тех пор Мемель снова стал большим и красивым. Наш «Маленький Лондон» уютно раскинулся на восточном берегу большой лагуны, которую мы не знаем, как и назвать: то ли Куршским, то ли Мемельским заливом. Через реку Данге, которая протекает через центр города и берет начало в тенистом парке Тауэрлаукис (нем.Tauerlauken), перекинуты красивые мосты. В городе построены величественные кирхи с высокими башнями: лютеранская, реформатская, литовская, католическая и английская, — ведь Мемель, как и большинство приморских городов, посещает множество приезжих людей разных вероисповеданий. Что же касается бытовой стороны жизни, то здесь преобладает английский стиль: горожане предпочитают чай кофе, а портвейн и портер — французскому красному вину и пиву. Иногда алкогольные пристрастия объединяются в так называемом «водном пунше». Его рецепт привезен с лесопилки Русса и выглядит следующим образом: на огонь ставится чайник с портвейном, туда медленно подливается коньяк. Откуда такое название? Говорят, его полезно пить с водой. Чужестранцу на первых порах сложно привыкнуть к местной жизни, пока он полностью не адаптируется к своеобразию Мемеля.

Мемельцы — прирожденные коммерсанты. Как-то раз один книготорговец жаловался мне, что художественная литература не в чести, а спросом пользуются издания практические: коммерческие брошюры, инструкции, путеводители и т. д. Тем не менее наши торгаши не всегда сидят в своих конторах. Город богат красивейшими местами, а мемельцы любят если не путешествовать, то, как минимум, прогуляться. Самым красивым местом для пешеходных прогулок здесь является маяк, расположенный примерно в трех километрах от города. Он освещает «Глубину» („Tief“) — пролив между Куршским заливом и Балтийским морем, и сигнализирует мореходам, что тихая гавань и дружелюбный город совсем близко.

Бывают, конечно, такие дни, когда штормит столь сильно, что даже лоцманы не могут выйти в море. В такие моменты сотни людей стоят на берегу возле маяка или на Нордермоле и смотрят на бушующие волны, сквозь которые приходится пробираться судам, чтобы добраться до берега. Сколько же кораблей лежит здесь на дне морском!

"Сегодня мы видели с маяка, как тонул несчастный корабль. В лодку сели 13 человек, а потом она перевернулась, и все они утонули на наших глазах", — так писала графиня фон Фосс³ 11 сентября 1807 года, в тот злосчастный год, когда прусский королевский двор находился в Мемеле.

Весной 1855 г. было решено начать восстанавливать сгоревший годом ранее Мемель. Для этого в Бельгии было нанято 300 рабочих-каменщиков. Сюда их должен был привезти пароход. Но он сел на мель у Нордермоле (Nordermoole) и затонул с людьми и всем, что было на борту.

Впрочем, надо сказать, что подобные катастрофы — редкость. С каким великолепием большинство кораблей заходит в тихую гавань Мемеля и спускает парус за парусом! Иногда корабли, преследуемые штормовым ветром, залетают в порт со скоростью стрелы. Другие бегут, как от преследующей их стаи волков. Когда я в последний раз посещал маяк, то видел еще одну прелестную картину. В порт зашло судно эстонского контрабандиста, предположительно с острова Сааремаа, легкое, элегантное, как чайка, полностью покрытое парусами, как будто оно стремилось не дать пропасть ни малейшему ветерку. Я никогда не видел более очаровательного корабля. На ум пришло сравнение с лебедем, расправляющим крылья на ветру. И эти суда приходят за многие мили по бурному морю, чтобы запастись в Мемеле спиртными напитками и переправить их контрабандой в Россию.

Обычно им это удается либо под покровом темной ночи, либо путем подкупа российских таможенников, падких на водку и звон серебра. Если же контрабандисту не повезет, он отправится в Сибирь. В случае встречи в открытом море с российской таможенной шлюпкой, рыцарю удачи приходится как можно быстрее избавляться от своей контрабанды. Драгоценные бочки с ромом и портвейном выбрасываются за борт: они, мол, были унесены штормовым ветром с какого-то судна и вот уже несколько дней дрейфуют в открытом море.

Таможенники усмехаются, вылавливают плавающие бочки и — напиваются допьяна. Горе-контрабандисты пользуются моментом и скрываются. Эти люди говорят только на эстонском языке, разновидности финского, но в Мемеле есть несколько людей, понимающих их язык.

Да, если бы не было таможенной границы с Россией, которая, как Китайская стена, отгораживает северную оконечность Восточной Пруссии от естественной глубинки и держит город Мемель за горло! Чего только не говорилось и не писалось на эту тему! Но основной доход Россия получает от таможенных сборов, и пока это так, она будет сопротивляться свободному движению товаров через границу, а значит, не вымрет прусский контрабандист, которому, несмотря на все препятствия и риски, удается переправлять контрабандные товары через русскую границу.

Теперь этот «гешефт» целиком в руках какого-то еврея, который держит трактир недалеко от границы, заключает договоры с купцами, платит контрабандистам, платит таможенникам, платит за всё. Его связям на российской стороне позавидует самый искушенный дипломат.

Распространенный способ обмануть пограничников — зажечь один из сигнальных факелов, установленных вдоль границы. Пока русские бегут на огонь, контрабандисты переходят границу на открытом участке. Если же пограничникам удается напасть на банду контрабандистов, — обычно по наводке конкурентов с этой стороны, — начинается настоящая битва, в которой русские часто проигрывают.

Операция также проводится с изощренной хитростью. Например, вам надо переправить через границу тюк тонких кожаных перчаток. Вы упаковываете перчатки для левой и правой руки в раздельные тюки и провозите их через границу в разных точках. Если какой-либо тюк конфискуется, то посвященный скупает по дешевке практически бесполезный конфискат с одной руки, а затем объединяет перчатки в пары.

Воистину, куда знаменитому хитроумному Одиссею против смекалки этих контрабандистов, изворотливость и хитрость которых затмевают все уловки древних!

В последнее время ситуация изменилась. Германия закрыла границу для ввоза крупного рогатого скота и других животных, чтобы предотвратить занос чумы. Вместо промышленных товаров, которые контрабандой обычно ввозились в Россию, теперь из России контрабандой вывозится скот. И все старые схемы приходится менять на скорую руку.

Невозможно зайти ни в один магазин в Мемеле, ни в одну харчевню, чтобы не услышать о российской таможенной границе или хотя бы не подумать о ней.

На западе же все лежит свободно и открыто, морские волны бьются о берег, корабли с высокими бортами движутся туда и сюда. Их трюмы заполнены бесчисленными досками, балками, вагонкой и другим пиломатериалом. Пунктом назначения обычно является Англия, часто Австралия или Южная Америка.

Большой белой змеей тянется узкая полоса дюн Куршской косы — весьма своеобразный мир песка, в котором дюны поднимаются на высоту шестидесяти метров, постоянно движутся на восток и, наконец, погружаются в залив. Рыбаки называют это «утоплением». Жизнь там мертва, а смерть жива. Но на берегах залива лежит золотой янтарь, который извлекается большими паровыми экскаваторами. Ночью эти работы освещаются электрическими лампами накаливания.

От маяка мы также можем отправиться дальше на север через район, где близ так называемого Домика лесника мемельцы построили себе очаровательные виллы, а ровный песчаный пляж на озере идеально подходит для купания. Еще дальше на севере находится «Холлендер Мютце» («Шапка голландца») — темная лесная высотка, видная издалека.

Страницы истории Пруссии встают перед нашим мысленным взором в тенистом парке Тауэрлаукис, где прусская королевская семья, вынужденная бежать в самый дальний угол своей монархии, терпела тяжкие испытания. Перед нашими глазами предстает яркая фигура королевы Луизы. Мы мысленно возвращаемся в Мемель на мечтательную Данге, в тень белых ольховых деревьев. По воспоминаниям графини Восс, королева, несмотря ни на что, всегда хотела, чтобы ее дети были рядом с ней. Эти юные принцы вели себя так же, как и другие дети: танцевали, музицировали, катались на санях и жарили картошку в золе.

И мало кто мог тогда предположить, что один из этих детей — будущий король Пруссии.

 

ЛЕГЕНДЫ ПРУССИИ в блоге Татьяны Коливай.

ПРИМЕЧАНИЯ 

1. Nervus rerum — нерв вещей; самое главное, суть чего-либо.

2. Имеется в виду Крымская война 1853–1856 гг.

3. Графиня фон Фосс — обер-гофмейстрина Луизы Мекленбургской, супруги короля Пруссии Фридриха Вильгельма III.